Садисты в образовании

Много лет назад, в бытность моей учебы в Одесском холодильном, некий физик «валил» целые группы, спрашивая о том, что выходило за рамки учебной программы. Причем, это, как правило, касалось хороших студентов: чем увереннее и ёмче звучал ответ, тем больше это выводило из себя жестокосердого экзаменатора. Дошло до того, что мой однокурсник привел вместо себя на экзамен двоюродного брата — молодого доцента из Одесского госуниверситета. Эксперимент проходил открыто: о нем знали другие студенты. Уговор был такой: если знания ученого гостя будут оценены положительно, этим не пользоваться, объясниться с экзаменатором и принести ему извинения.

Честно говоря, доцент был уверен, что его двоюродный братец несколько преувеличивает, и шел на чужой экзамен с тяжелым сердцем. Получив же «неудовлетворительно», потрясенный ученый не замедлил обратиться в партком и ректорат, после чего преподавательская карьера физика-самодура стремительно пришла к своему завершению. А для меня эта история надолго осталась загадкой: зачем незадачливый преподаватель «срезал» своих учеников, что испытывал, задавая ребятам неразрешимые вопросы и тем оставляя их без стипендии? Была ли у него семья, свои дети? Любили ли они его? И вообще, кто его когда-то так сильно обидел, что всю свою дальнейшую жизнь он изливал свою боль на других?

Так получилось, что, в конце концов, я приобрел другую профессию, стал учителем и директором школы. И всегда присматривался к учителям, скупым на оценку, с расхожим девизом: «Все знают, в лучшем случае, на тройку, я — на четверку, и только Бог — на отлично!»

Хочется верить, что моё внимание к справедливому оцениванию знаний сдерживало некоторых коллег, склонных выяснять свои отношения с учащимися при помощи оценки. Такие есть в любом коллективе, но их, как правило, единицы. И во всех случаях, без исключения, это люди, отягченные личными невзгодами. Могу смело утверждать, что излишне строгие учителя — люди с теми или иными комплексами. Потому что в природе настоящего педагога оценка, кроме своей главной функции — контроля уровня знаний — может использоваться разве что в плане поощрения, но только не наказания.

Впрочем, в жизни бывает всякое. Иногда за необъективной оценкой стоит не болезнь или мстительность педагога, а нечто совсем иное.

Мой друг детства, вузовский преподаватель, много лет назад поведал мне под строжайшим секретом, как перед вступительными экзаменами секретарь парткома собирал членов приемной комиссии и давал им партийные установки.

— Высшее образование в нашей стране не является обязательным, — говорил он, — поэтому надо принимать тех, кто будет действительно полезен Родине. Желательно, чтобы у нас учились представители коренных национальностей. Вот, в Херсон зачастили дружные кавказские ребята. Чего им не сидится — учится у себя дома? Будьте настороже: чтоб никто не говорил, что их берут за взятки. Особое внимание обращайте на тех, кто хочет получить бесплатное образование в СССР, а после — рванёт с ним на свою историческую родину. Таких нам тоже не надо. То есть, я не призываю вас делать что-то незаконное, упаси господь. Да ставьте им хоть «отлично» — это ваше право! Но только если они знают предмет на вашем уровне. Понимаете, на вашем! Собственно, его тоже можно потом проверить... А если они все-таки знают хуже — не доводите дело до конкурса, снижайте оценку на пару баллов! Опытного педагога не надо учить, как это делать…

Услышав это, я не сдержался и спросил:

— А ты, как поступал ты, если тебе попадался на экзамене потенциальный эмигрант?

Мой друг несколько смутился, а потом нехотя сказал:

— Что — я? Среди нас были преподаватели-евреи, они тоже все промолчали… И на экзаменах усердствовали больше, чем кто-то другой.

И, видя, что я жду продолжения, открыл свой маленький секрет:

— Экзамен принимает несколько человек. Если среди абитуриентов попадались ребята вашей внешности или с подозрительными фамилиями, я делал всё, чтобы они попали к другим экзаменаторам. Начинал дольше беседовать с тем, кто мне сдает экзамен или, наоборот, быстро заканчивал с ним, чтобы ожидающий своей очереди еврей сел к другому педагогу. Как правило, мне это удавалось…

Что ж, это тоже позиция. Может, не сильно нравственная. Ведь чтобы оставаться порядочным человеком, приходилось выкручиваться, невольно перекладывая неприятную миссию на кого-то ещё.

Остается только надеяться, что педагоги, занижающие по приказу своего начальства оценки нежелательным абитуриентам, не получали от этого удовольствие.